Недавние громкие преступления, в которых были замешаны подростки, вновь напомнило об идее создания в России суда по делам несовершеннолетних. За примером далеко ходить не надо: в Новосибирске в последнее время много говорили об убийстве 16-летней Карины Залесовой. В конце октября Первомайский районный суд за это преступление приговорил её сверстника Матвея К.* к девяти годам колонии и принудительному лечению. Другим обсуждаемым делом может стать совсем недавнее покушение на убийство целой семьи — и опять со стороны подростков. Правда, при разговоре о создании особого суда юристы всё чаще употребляют до сих пор пугающий многих термин «ювенальная юстиция». Корреспондент Сиб.фм попытался разобраться, чего боятся родители и обоснованы ли их страхи.
Во всём виноват Запад
— Ювенальная юстиция — это зло, которое навязано нам со стороны Запада. Это же очевидно!
9 февраля 2013 года состоялся Учредительный съезд «Родительского всероссийского сопротивления»
— Попытка внедрения ювенальных правил приведёт к тому, что российские семьи будут разрушены, так как ювеналы заинтересованы в отнимании детей, — безапелляционно утверждает председатель новосибирского отделения «РВС» Александр Коваленин.
Для тех, кто не знает: «РВС» — это вовсе не «Революционный военный совет», как могло бы показаться на первый взгляд. И не книжка Гайдара. «РВС» — это «Родительское всероссийское сопротивление». Организация появилась в 2013 году под чутким руководством известного пропагандиста и лидера движения «Суть времени» Сергея Кургиняна. С тех пор эта структура — которую, кстати, возглавила жена Кургиняна — активно выступает против внедрения в России ювенальных технологий. Если верить официальному сайту «РВС», сейчас в стране действует более 60 региональных отделений «Сопротивления», которые организуют митинги, пикеты и различные сборы подписи против чего-нибудь. У них даже есть бесплатный всероссийский телефон, начинающийся с цифр 8-800, как у какого-нибудь банка или крупной федеральной компании.
Новосибирское отделение — одно из наиболее активных. Свою приверженность курсу они доказали в октябре, когда провели сразу два митинга против так называемых «антисемейных» законов. Один — в Бердске, другой — в самом центре Новосибирска, на площади Ленина.
Официально поводом для пикетов стал федеральный закон № 323, который активисты движения называют «законом о шлепках».
Они были недовольны, что правительство не поддержало проект сенатора Елены Мизулиной об исключении семейных побоев из числа уголовных преступлений. Как говорили собравшиеся, запрет на наказания разрушает российские семейные ценности:
— Под диктовку Совета Европы подавляющее большинство населения страны сейчас объявляют преступниками. У нас 51 процент родителей, по статистике, шлёпает детей. Мы должны понимать, что это в каком-то смысле норма, как бы к этому ни относились. А сейчас создаётся машина, которая будет контролировать все семьи.
За любой синяк и ссадину, которую получил ребёнок, в дом может прийти полиция.
— Это уже дошло до крайности, — уверен лидер новосибирского отделения «РВС» Александр Коваленин.
Правда, каким образом Совет Европы диктует нам законы, как европейцы и прежде всего скандинавы «продавливают» ювенальные законы, в «РВС» рассказать не смогли. Зато смогли заявить, что ювенальная юстиция — это гарантия торговли детьми. Вот почему они активно собирают подписи против её принципов. Иначе, уверены они, защитить детей будет некому:
— У нас сейчас спрос на чужих детей — их выгоднее воспитывать, за них же платят!
— Вот администрация и забирает детей, и платит деньги так называемым приёмным семьям. А там охотно работают не только искренние усыновители, но и сектанты, и педофилы и те, которым нужны «золушки» для работы в поле. Мы должны это остановить, — эмоционально говорит на том самом пикете Александр Коваленин, попутно обвиняя региональное министерство социального развития в том, что оно способствует подобным действиям.
Законы надо чтить
В министерстве соцразвития Новосибирской области с теориями «РВС» хорошо знакомы. И при упоминании об их акциях печально вздыхают.
— Это просто поразительная правовая безграмотность, — разводит руками Елена Бабушкина, начальник правового управления минсоцразвития. — Нужно раз и навсегда понять, что ювенальная юстиция — это прежде всего такой «детский» суд, который создаётся для того, чтобы работать с непростой категорией преступников — с несовершеннолетними. Ведь действительно необходимо, чтобы их дела рассматривал специальный судья. Ну вот и всё. Почему у нас ювеналка стала восприниматься как система контроля над семьёй — для меня загадка, если честно.
В 1899 году в Чикаго на основании закона штата Иллинойс «О детях покинутых, беспризорных и преступных и о присмотре за ними» был учреждён первый детский суд
Работа над созданием ювенального суда в России какое-то время шла активно, но в последние годы проблемами детского правосудия занимались мало. Но ожидается, что уже в декабре на Всероссийском съезде судей эту тему вновь поднимут. По крайней мере, об этом в сентябре обмолвился председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев, за что тут же был подвергнут критике со стороны яростных противников введения этой системы. Без упоминания «западной руки», конечно же, не обошлось и здесь. Сами юристы уже не предлагают точно воспроизводить заграничный опыт — лишь воспользоваться его плюсами:
— Действительно, эта модель пришла с Запада, в частности из США, где был создан первый детский суд, — объясняет свою позицию Елена Бабушкина. — Я не предлагаю всё копировать с той модели, но можно занять промежуточную позицию между западниками и славянофилами. Этот положительный опыт можно и нужно использовать.
Да, можно растить своё детище — пусть все нам завидуют, а можно посмотреть, как сделал Запад, подумать — и сделать лучше.
Наверное, это и есть наш путь.
Разум, а не чувства
В идеале ювенальные структуры должны ещё заниматься и так называемой работой по предупреждению преступлений. Но никак не вмешиваться в дело семьи. Работа с семьями, в том числе и с неблагополучными, сейчас лежит на специалистах социальных служб. Их, кстати, те же активисты «Родительского сопротивления» также считают виновными в том, что они способствуют массовому изъятию детей из семей. Однако официальные цифры говорят о другом.
— По данным за прошлый год из семей в Новосибирской области было изъято 30 детей, за 10 месяцев этого года — 28.
47 государств входит в Совет Европы — международной организации, содействующей сотрудничеству между её членами в области стандартов права, прав человека, демократического развития, законности и культурного взаимодействия
— Это очень мало, согласитесь? А знаете почему? — спрашивает Наталья Кузьмина, заместитель начальника управления опеки и попечительства регионального минсоцразвития. — Да потому, что отобрание ребёнка — это очень, очень сложное решение. При этом ведь никаких чётких критериев по изъятию в законах не прописано, специалисты сами должны разбираться, когда нужно забрать ребёнка, чтобы не допустить трагедии.
Решение о том, чтобы отобрать ребёнка, принимается не одним человеком, а коллегиально. В этом участвует и полиция, и социальные службы, и даже медики. Всё должно происходить строго по закону — по 77-й статье Семейного кодекса, в котором описаны все действия органов опеки. Но избежать этого стараются даже не потому, что это непросто с точки зрения буквы закона. А потому, что любой такой процесс обязательно сказывается на детях. Поэтому отбирать ребёнка стараются только в самых крайних случаях, во всех остальных специалисты предпочитают работать с семьями:
— Мы должны войти в семью, расположить их к себе. Вся работа ведь сейчас построена на том, чтобы родители сами принимали участие в решение проблем. Если семья сама не захочет, ничего не будет. Нельзя сделать человека счастливым насильно, — рассказывает Ирина Раратюк, начальник отдела межведомственной координации вопросов семейной и демографической политики Министерства соцразвития. — И тем более, что по новому закону мы можем помогать семье только в том случае, если они сами пришли и написали нам заявление. Сами!
И не секрет, что многим неблагополучным семьям просто дела нет до этого. Вот и приходится мотивировать семьи заранее. Работать на предупреждение.
Такой работой на предупреждение многие, кстати, тоже недовольны. Противники вмешательства в дела семьи говорят: таким образом специалисты пытаются повлиять на ещё не произошедшие события, и это как обвинить заранее в несовершенном преступлении. Но в соцслужбах говорят: другого пути у них нет. И доказывают, что такая работа даёт свои результаты.
— Всем противникам я хочу привести такие цифры. В 2012 году у нас в области было 4 205 семей, находящихся в социально-опасном положении, в которых воспитывался 8 961 ребёнок. На сегодняшний момент у нас таких семей 1 353, в них живёт 2 986 детей. Мне кажется, всё очевидно, — завершает разговор Ирина Раратюк.
Очевидно или нет, сказать сложно. Пока убедить противников ювенальной юстиции или сторонников невмешательства в дела семьи непросто. Им удаётся собирать сотни подписей против того или иного закона просто потому, что они удачно играют на чувствах людей, которым некогда разбираться в тонкостях юридических терминов или понятий. Но рано или поздно, уверены специалисты, сделать это придётся. Хотя бы для того, чтобы сделать правильный выбор для своих детей осознанно, а не под влиянием эмоций.
* Имя изменено в соответствии с российским законодательством.
Подпишитесь на нас в Telegram
